Избранное в двух томах. Том 1. Повести и рассказы [1987, худ. Б. Н. Чупрыгин] - Анатолий Иванович Мошковский

съехал проштрафившийся Митька. Юра слезал боком, опирался на палку и выставлял вперед ногу, ощупывая снег.

А тем временем Митька размашистым шагом шел по лыжне, сильными толчками посылая вперед свое крепкое, мускулистое тело. Задние концы его лыж громко постукивали по твердой колее, и встречный ветер студил разгоряченное лицо. Голубоватый наст, весь в синих пятнах следов и вмятин, разноцветно искрился под декабрьским солнцем, над холмами и далями струился прозрачный морозный парок. Но Митька не замечал красоты зимнего утра. Он шел вперед и вперед, словно хотел убежать от еще звеневшего в ушах тяжелого слова — предательство.

«И без них проживу, — думал он. — Затеяли дурацкую игру с этой крепостью! Тоже мне разведчик! Оглобля несчастная!»

Все дальше и дальше гнал Митька без всякой цели по Двине.

Он оглянулся. Возле пристани, вмерзшей в лед, он увидел знакомую долговязую фигуру Свиридова. «Идет на выполнение задания!» — понял Митька, и что-то легонько кольнуло его в сердце.

Юра шел к устью небольшой речушки Петлянки, где «зеленые» возвели свою крепость. Несмотря на большой рост и неуклюжесть, Юра шел легко и уверенно — этого не мог не видеть опытный глаз Митьки. «Старается, — подумал он, испытывая жгучую зависть, и с недобрым чувством отметил, что Свиридов идет по целине открыто, в полный рост, не скрываясь. — Дурачина! В два счета застукают».

Чтобы лучше видеть, как Юру будут брать в плен, Митька решил зайти «зеленым» в тыл. Правда, для этого надо будет дать хороший крюк, ну так что ж… Такое удовольствие он не мог упустить.

С километр пробежав по берегу, он «елочкой» взобрался на откос. Долго ехал возле тротуаров по кривым улочкам и проулкам. Потом, не снимая лыж, перелез через невысокую изгородь и пошел в обратном направлении.

Теперь Митька был начеку: здесь начиналась территория «неприятеля», и он каждую секунду мог наткнуться на «зеленых». Возьмут в плен как лазутчика — и крышка! Не будешь же им объяснять, что «синие» за драку изгнали тебя из своей армии.

Начался глухой забор. Митька пошел под его прикрытием. Заглянул в широкий пролом: вниз уходили заснеженные огороды с волнистыми гребнями грядок и рыжими стволами подсолнечника, торчавшими в небо, как зенитные пулеметы. В самом низу, у старых кряжистых верб, копошились темные фигурки — «зеленые». Митька повел ноздрями. Крепости он все еще не видел.

Быстро сняв лыжи, он лег на них и, взяв в одну руку палки, другой стал отталкиваться. Снег залезал в варежки, забивался в рукав, но Митька упорно полз вперед, скрываясь за кустиками и бугорками. Возле заиндевевших липок он спугнул стайку снегирей и немного отдохнул — неподвижно полежал в снегу, прислушиваясь к голосам «зеленых», которые звучали все ближе.

Еще несколько толчков руками — и из-за старых верб показался угол крепости. Теперь уже можно было разобрать отдельные слова. Ребята наливали в ведра воду из колонки и по вырубленным в снегу ступенькам носили к крепости.

Ноздри у Митьки расширились, воротник рубахи стал тесен — душно! Он втиснулся меж двух сугробов и замер. Шевельнись неосторожно — заметят! Сердце заработало частыми, гулкими ударами. Нет, он не уйдет отсюда, пока не разглядит крепость… Не уйдет!

И вдруг он заметил в стволе огромной серой вербы, невысоко над землей, большое, длинное дупло. А что, если забраться в него? Митька зарыл в сугроб лыжи с палками и, вжимаясь в снег, по-пластунски пополз к вербе. И, когда тропа с водоносами на минуту опустела, Митька метнулся к дереву. Схватился за корявый сук, подтянулся на руках и, закинув ногу, вскарабкался и сел. Затем пригнулся, сунул в отверстие ноги и с силой вдавил свое тело в дупло.

Под ногами что-то захрустело, и он по самые плечи погрузился в ствол. Голова еще торчала наружу, и ребята, возвращавшиеся с водой, могли заметить его. Митька бурно заработал ногами. Трухлявая сердцевина вербы поддалась, и он еще опустился. Древесная труха посыпалась в глаза, набилась в уши. За воротник упала разбуженная холодная козявка и поползла по спине, перебирая цепкими ножками. Митька брезгливо поморщился, все тело передернула судорога, и он от резкого движения еще ниже погрузился в ствол. «Чтобы только глубже не ухнуться», — с тревогой подумал он и вдруг замер: вблизи послышались хруст снега и мерное поскрипывание ведерных дужек.

— Теперь снизу нас не возьмешь! — отчетливо сказал кто-то.

— Неприступная! — подтвердил другой.

Голоса удалились.

Митька ухмыльнулся: идут и не знают, что он сидит в двух шагах от них и все слышит!

Жаль только, дупло выходило в сторону, противоположную крепости, и ничего интересного Митька не видел. Он сразу стал искать выхода. Костяшками пальцев простучал стенки дупла. По звуку определил, что в одном месте стенка тонкая. С трудом втиснул в карман руку и вытащил складной нож.

В дупле было тесно, локтям негде развернуться, но все же Митька ухитрился кое-как продолбить в древесине узкую щелку для глаз. «Как смотровая щель в танке», — подумал он.

За береговым уступом, там, где Петлянка впадала в Двину, высилась грозная, похожая на средневековый замок крепость. Массивные зубчатые стены, круглые угловые башни с узкими прорезями бойниц — все это было сделано добротно, прочно. Ребята, гремя ведрами, все еще поливали наружные стены и дальние подступы к крепости. Мороз был такой сильный, что вода, не докатываясь донизу, густела, замерзая и блестя на солнце, как стекло.

«Вот это работа! — с невольным уважением подумал Митька. — Интересно, как ее „синие“ штурмовать будут? Кричать „предательство“ — одно, а вот взбираться на этакую стену с флагом — это совсем другое дело!»

Митька даже обрадовался, что не будет участвовать в штурме — попробуй заберись-ка вверх без специальных топориков! Ну и будут же потом «зеленые» насмехаться — до самого лета не забудут!

В щелку Митька увидел командира «зеленых» Михаила Рыбакова, худощавого рослого парня в вязаной спортивной шапочке; голова у него была маленькая, казалось, не больше кулака. Михаил подозвал к себе толстого мальчишку в белых бурках. Митька знал его в лицо: с делегацией парламентеров неделю назад он приходил в школу договариваться об условиях игры. Показав на Митькину вербу, Рыбаков что-то повелительно сказал.

Неужели заметил? Все похолодело внутри у Митьки, когда он услышал, как мальчишка в бурках, хрустя корой и тяжело сопя, стал взбираться на дерево. Может, спрыгнуть вниз и убежать, пока не поздно? Но как быть с лыжами? Отыскать и надеть их не успеешь. А без лыж поймают в два счета: ведь их человек пятьдесят! Да и жаль, если пропадут: не